Вроцлавский триптих
Описанный языком шедевра, не своим собственным.
Считанный со знаков и картин.
I
Левое крыло
В центре наш соотечественник Пётр ловящий евреев. На втором плане вроцлавская ратуша и кукла с пейсами, искривленные губы в зловещей гримасе – символ власти и ответственности Евреев за всеобщее зло. Кругом адский огонь. Эта часть триптиха указывает на нетвердую почву на которой балансирует душа в поисках правды.
Выходец из деревни. Отзываются о нём ехидно, что это человек без истории. Однако это не правда. Сын польского крестьянина, закончил какую-то школу в Лодзи, работал где-то на шахте в Силезии. Позже, эмигрировал в Грецию. В поте лица зарабатывал деньги на хлеб для семьи. На своём доме вешал два флага: чужой и польский. Никогда не ставил условий чужому народу, принимал его культуру и правила.
[Преданный как чужим, так и Польше был примерным трудягой.]
Однако вернулся на родину. Встречал сильных мира сего и говорил то, что думает. А именно с Рафалом Дудкевичем и Эвой Копач. Строя стадион во Вроцлаве потерял почти два миллиона злотых. Разумеется, стоит упомянуть о почти полумиллионе налога, попросту отданного налоговой инспекции за счета, которые никто ему так и не оплатил. Вот таким образом и стал он одним из «Обиженных» на факт того, что Родина распродаётся предателями польского народа.
[К сожалению, очень скоро «Обиженным» он нравится перестал, ссылаясь на тяжёлый характер и не слишком высокий интеллектуальный уровень.]
Он участвовал в создании предвыборной кампании в президенты Павла Кукиза, впоследствии всё же принялся заниматься разоблачением его движения, утверждая, что певец позволил себя одурачить, и что он – Кукиз, должен как можно скорее отделиться от знаменитостей режима.
Пока не потерял деньги из-за стадиона, он не был известен в виду какой-либо общественной деятельности. Всё же, вроцлавский стадион не пропал бесследно. Пётр прозрел и начал публично делиться истиной о том, что евреи ответственны за всё зло на свете.
[Если говорить осторожно, храни его Господь от привязки к антисемитам.]
Он не говорит, сколько ему лет. Видимо, отказал в предоставлении даты рождения, когда услышал о намерении произвести запрос касательно его личности в Институте Национальной Памяти. Сколько в этом правды неизвестно, однако раз уж Пётр перестал нравиться крайне правому сектору, то, разумеется, пришло время на его прошлое в качестве секретного агента, особенно когда это прошлое невозможно доказать ввиду недостатка данных.
Родители говорили ему: Не ковыряй говно – развоняется. Но Пётр не послушал и вошёл в историю как тот, кто 18 ноября 2015 года спалил на вроцлавском рынке куклу еврея.
Может и спалил, но точно не еврея – поправляет – а куклу американского банкира еврейского происхождения Джорджа Сороса, который в свою очередь уничтожает христианство и католицизм в Европе и Польше.
[Безрезультатно пробовал выкрутиться в суде Пётр.]
Это не важно, что Сорос носит или не носит шляпу, пейсы и бороду. Он еврейского происхождения, он банкир, а ведь у всех еврейская нация ассоциируется с пейсами и кипами. Это ведь не значит, что у каждого еврея – пейсы.
«Газета Выборча» неправильно истолковала это дело всему свету – ведь действия Петра были направлены на противоправные действия Сороса в Европе. Тем более, что не только Сорос безнаказанно смеётся в лицо целому миру и Польскому Народу.
[Пётр объясняет, что таких как Сорос много.]
Может он и спалил куклу, но зачем же сразу называть его антисемитом, ведь среди его знакомых есть евреи с которыми он прекрасно уживается. Самое главное – не позволить Евросоюзу навязывать права его отечеству. Польша – его Родина, и она не против еврейского народа, не против любого народа, но именно он, Поляк, имеет права в своей стране. Он не согласен с тем, что говоря «Еврей», становишься антисемитом, а говоря «Поляк» своим. Это неприемлемо.
[Ты не можешь быть «О.К.», говоря «Поляк».]
Если Польский Народ суверенен в собственном Отечестве, то он должен определиться, хочет он исламистов или нет.
[Вот только кого это интересует?]
Абсолютно точно не должно никого интересовать, кто сделал куклу еврея. Важно то, что в тот вечер должно было быть больше кукол на Площади. Должны были быть куклы лидеров Евросоюза, только ввиду того, что были очень плохие атмосферные условия в ход пошла только одна кукла (однако Пётр подчёркивает, что все куклы были похожи).
[Все ли они представляли собой евреев?]
Он протестовал не против еврейского народа, но против одной, конкретной личности, которая действует против целого мира, объясняет Пётр. Мы ведь все знаем, что Сорос финансирует исламизацию Европы и мира. Давайте не будем себя обманывать.
[А он-то уж точно не обманется. Как выяснилось позже, суд тоже не дал себя обмануть.]
А то, что нам вдруг может показаться, что он спалил куклу именно еврея – это не что иное, как именно наша проблема. Проблема с трудностью определения еврейского народа, частью которого человек становится хотя бы раз надев кипу. Так что каждый из вас может быть [а возможно уже давно является] частью еврейского народа.
И вот нам, избранным, кажется, что у нас есть все права, права теснить Польский Народ, да и все остальные народы мира.
[Нам кажется, что Польский Народ не имеет никаких прав, однако он нас просвещает и показывает нам, как же мы заблуждаемся.]
Мы считаем себя народом избранным, но на самом деле, извиняюсь за выражение, мы народ засранный, – как утверждает Пётр.
[Рифма такая.]
Находясь в своей стране у тебя есть право говорить то, что хочется – в этом и есть его понимание свобод и Отечества. Евреи, в свою очередь, имеют старую, тысячелетнюю обязанность помнить, что они – гости [в течение тысячи лет] в тысячелетней Польше и они должны принять (уважать и т.д.) польское право. Он ведь не имеет ввиду, что евреи должны отсюда [из тысячелетней Польши] выезжать, он только и говорит, что про уважение к Польше и полякам.
[Ну и может ещё про ту мелочь, чтобы евреи перестали быть источником вселенского зла на земле.]
Неправильно было бы полагать, что ему было бы обидно, если бы кто-то в ответ сжёг куклу Настоящего Поляка. Потому что шанс того, что сожгли бы куклу Настоящего Поляка, а не предателя [или гостя] Отечества, крайне мал. Сам приводит пример Леха Валенсы. Если бы сжигали Леха, обидно бы ему не было, так как подонков и предателей он терпеть не может. Пример Валенсы ему самому нравится. В коридоре суда после одного из слушаний сделает о нём громкую проповедь.
[В коридоре польского суда, в присутствии полиции, проходя мимо судьи, о президенте…]
При самом упоминании Валенсы глаза его радостно блестят. Говорит, что может во время следующего митинга он сожжёт куклу Леха, благодаря чему великий герой пойдет к чертям. Глубокая вера в возможность перемен при помощи огня была бы достойна внимания, если бы не имелась в виду популяризация сожжения, которому-то и может быть предан даже президент Валенса, что означает, что испепеление уже не будет поводом для суда.
[А суда он боится как огня.]
Он ведь не против еврейского народа, но еврейский народ этот он просит быть осторожнее, чтобы все мы тут, на польской земле, для добра Польши и поляков, жили. Быть поосторожнее он с одной стороны просит Сороса, с другой стороны евреев, которые после сожжения куклы, развязали конфликт.
А ведь достаточно бы было ему позвонить, он бы всё объяснил.
[К сожалению никто (кроме полиции) не позвонил.]
Он удивлен, что «Выборча» в мгновение ока из невинного сожжения Сороса сотворила что-то совершенно другое. Это был его манифест борьбы за христианство и Поляков в Польше.
Не более.
[Манифест борьбы – это точно. Здесь ни у кого сомнений нет.]
Даже полиция, даже охрана, никто бы тогда не подумал, что эта левая пресса может устроить ему сущий ад. Настроить людей против него и против всех патриотических организаций. Никогда этого не планировалось. Это же подтвердил в суде организатор марша, который ничего не слышал, ничего не видел, а когда был в квартире Петра, то даже не знал, чья это квартира. Видимо, потому что он низкого роста.
И не такие с ним номера бывают. Он встал, спросил организатора марша, почему тот врёт. Адвокат ведь говорил, что будут вопросы, вот он и спрашивает.
Ему обратили внимание, что не совсем так задаются вопросы в суде.
Хотя могло бы быть и хуже. После всего этого он обратил внимание польского правительства на Сороса, а также начал дебаты о исламизации в Польше.
[Нехотя он привлёк внимание всего мира, который с недоверием взглянул на Польшу.]
Если бы была такая возможность, он бы сжёг четыре, пять кукол. Только в тот день был действительно сильный ветер, к тому же шёл дождь. Атмосферные условия позволяли сжечь только одну куклу еврея. [Было холодно и шёл дождь, это как раз-таки мы все помним.]
Здесь не имеются в виду, размышления хороший еврей или плохой.
[Еврей есть еврей.]
Всё же мы должны помнить, что как и в любой нации, евреи есть хорошие и плохие. И это именно хорошие евреи должны обращать внимание плохих евреев на то, что нельзя себя так вести. Если какой-то еврейский профессор оскорбляет поляков, потому что ему застрелили собаку, и не хочет за это извиняться, то это должны сделать за него хорошие евреи. Тем временем никто из евреев что-то не извиняется, а все ссорятся из-за куклы. Он ведь не сам начал с собой судиться. Это ведь мы с ним судиться начали. Одна редакция смотрит с удивлением на вторую, одна еврейская община на другую. Кто же его в суд вызвал? Метафизически Вы – [то есть и мы тоже] евреи, это категория, которая в Польше уже давно размыта.
[Достаточно бы было того, что Рафал Дуткевич сходил в синагогу в кипе и уже стал частью избранного народа. Именно поэтому члены вроцлавской синагоги сказали гоям не надевать ермолки во время концертов, чтобы не ошибиться при подсчётах собственного народа.]
В то же время он человек нужный. У него семья, фирма и работники.
[Тюрьма ему не по вкусу.]
Если бы пришлось ему снова что-то сжечь, он бы был осторожнее. Написал бы на спине или на лице куклы, конкретно, ДЖОРДЖ СОРОС и ничего более. Никаких пейсов, шапочек, халатов. Ничего, что могло бы ассоциироваться с евреями. Но зато пусть все запомнят, раз и навсегда: в тот день шёл дождь и какое бы то ни было приклеенное лицо бы отклеилось. Никак бы это не сработало. А еврей как раз выдержал. Без лица. И точка.
[Для таких рассуждений несколько поздновато.]
Ему были предъявлены обвинения в расовой ненависти. Хотя надо было за Отечество… [у него дрожит голос] …когда-то его родные погибли, проливали кровь… отцы наши сражались на баррикадах, наши деды тоже… [Собирается с силами.] Если должен он сесть в тюрьму за то, что сражался за Польшу, то пойдёт и сядет с гордо поднятой головой. И вернётся.
[Но стоит ли за куклу?]
На этот вопрос пусть отвечает Дуткевич, еврейская община и все евреи, которые пробуют его посадить. Только потому, что есть у него смелость сражаться за Польшу?
[То тут то там повторяет, что всё зло исходит от евреев, но не здесь, не в суде, не во время слушаний.]
Молодой националист объявляет в интернет-телевидении, на патриотическом канале, что если Пётр за свою веру сядет – нет больше Польши.
Решением суда, в год сожжения куклы еврея, был удивлён даже прокурор. Не десять месяцев социальных работ, как хотел обвинитель, а десять месяцев тюрьмы для Петра с Куклой. Столько, что даже противозаконно.
[Нет больше Польши – нет Поляков.]
Националисты вышли из зала суда в знак протеста. Однако только после того, как судья сам попросил их выпроводить.
Прежде чем они вышли, спросили, сколько заплатил Джордж Сорос судье за такое завершение процесса?
Судья не ответил.
Судья не был убеждён, что кукла представляла собой именно Сороса. Не понял, что Пётр действовал в интересах защиты Отечества. В принципе, он огласил такое, а не иное решение суда, только потому, что Евреи управляют Польшей, подвёл итоги Пётр выходя из зала суда.
[Он будет опротестовывать решение суда, потому что у него и в мыслях не было агитировать ненависть к евреям.]
Пётр охотно парировал перед камерой после выхода из зала, что в течение 27 лет самые высокие должности в стране занимали евреи. И до чего они страну довели? Решение суда – это просто позор и плевок в лицо польскому народу. Если еврейская нация так боится, то у них теперь есть своя страна, куда они спокойно могут уехать.
Один из товарищей Петра побежал за Судьёй и прокричал: Пошёл вон со своими жидомассонами!
[Остаётся надеяться, что суд высшей инстанции не будет еврейским и Сорос его не подкупил, что этот суд выдаст приговор без плевка в лицо Польского народа.]
II
Центральная часть, Национальный Алтарь Отечества
Посередине стоит Ксёндз Яцек, Апостол Славян, вместе с толпой «взывает к защите Матери Божьей» прямо перед Национальным Стадионом в Варшаве. Демонстрирует свою пастерскую мощь, а также непоколебимую веру в польскую молодёжь. На заднем плане горят факелы, красное свечение, клубы дыма. Армия готовится к бою. Эта часть триптиха прежде всего показывает примитивную еврейскую толпу.
[Описание стоит начать начиная с конца, то есть с 11 ноября 2016 года, когда Ксёндз Яцек прямо перед камерами во время «Марша Патриотов» во Вроцлаве уже после выступления Общества Миссионеров собрался и в краткой форме изложил свои взгляды.]
Левые хотели бы, чтобы националистов не было, чтобы они не существовали. Ксёндз Яцек обижает не только всех собравшихся на площади, но и их идеологических предков, которые сражались с коммунистической мерзотой, которые сейчас под личиной Комитета Защиты Демократии пытаются сделать из себя спасителей.
«Мы с этим не согласны! Один раз серпом, один раз молотом – истребим этот красный сброд! Бог! Честь! И Отечество».
[Наконец-то понятно, какую битву должен начать «Костёл Борьбы» (Kościół Walczący). Битву, которую не раз упоминал Ксёндз Яцек. Правда тогда он почему-то не добавил про раз серпом, раз молотом.]
«Мои дорогие! Польша нуждается в декоммунизации! Польша должна рассчитаться с предателями, которые всё ещё кормят нас нигилизмом и подложными ценностями! Мы должны быть сильны духом! Только так мы можем выиграть в борьбе с левыми, еврейством и коммунизмом, которые всё еще разносятся по нашей Родине. Только так мы выиграем войну со злом. У нас есть смелость, есть сила, есть мощь Иисуса Христа, единственного спасителя света!
Бог, Честь и Отечество!»
[Вопрос, где в этот момент находится Рафал Дуткевич?]
Раз уж он считает себя Поляком, то и быть он должен с поляками и благодарить Бога, и праздновать независимость! В то же время у него есть энергия, чтобы двумя днями ранее участвовать в еврейском Марше Взаимного Уважения из синагоги в синагогу!
[Разве это поляк?]
Какое уважение они могут иметь ввиду? Уважение к евреям, талмудистам? Точно также, разве это случайность, мои Дорогие, что Марк Цукерберг, шеф Фейсбука, еврей и удаляет патриотические, католические и националистические группы?
[Родители Цукерберга были евреями, так что это не случайность, что и он тоже еврей.]
Какое уважение вы имеете ввиду, когда Рафал Дуткевич марширует в еврейском марше и рассказывает какие-то бредни про криминализацию националистических организаций, которые ссылаются на великих героев, которых благодарим за независимость Польши в 1918 году!?
[Он требует уважения к сражавшимся и напоминает, что именно поэтому пришедшие являются поводом для гордости, только потому что здесь собрались.]
У нас есть все причины, чтобы гордиться, потому что собрались мы вокруг таких ценностей, как Бог, Честь и Отечество. Вокруг ценностей, которые, помимо сильных стараний, не удалось уничтожить голосу Тель-Авива, не удалось уничтожить тем, кто с нами сражается. И, мои дорогие, это не случайность, что все мы здесь, возле этого места, возле фабрики лжи, которой заправляет украинский еврей, Арон Шехтер, которого еще называют Михником. Враньё Михника мы выбросим в мусорку!
[Стоящий возле него Пётр [из истории с куклой] не может удержаться от радости. Кричит, визжит, подаёт микрофон, забирает микрофон. Эйфория. Надо только помнить, что он совсем не антисемит.]
Наше присутствие здесь является поводом для гордости, а также и еще один гвоздь в гробу талмудистов и оккупантов Польши. А мы не хотим, не хотим расистского Талмуда, не хотим его ксенофобного учения, которое нас Поляков и католиков называет выродками, животными и насекомыми. Мы не хотим этого ксенофобного учения, хотим мы Иисуса, чтобы стал королём Польши хотим. Хотим великую, католическую Польшу построенную на твёрдом фундаменте, которым и является Христос и неудобная правда. Мы хотим великую и католическую Польшу без ненависти Талмуда. Да здравствует Великая Католическая Польша!
[Здесь, скорее всего, тоже многие совершенно не заметили язык ненависти.]
Ведь вы же всё видите, видите, как Польшу взяли в клещи, но всё же польская суверенность еще не уничтожена брюссельскими оккупантами, а также Евросоюзом. Это ведь не случайность, что Евросоюз основывается на марксистской идеологии Розы Люксембург, которая также была талмудической еврейкой. Это вас не заставляет Вас задуматься? Вас не удивляет, что уже в который раз Польшу уничтожают талмудисты? Те, которые считают нас насекомыми. Вас это не поражает? Пришло время, чтобы истребить этих оккупантов, эту брюссельскую сволочь!
[Кто же такой Ксёндз Яцек?]
Это человек большой веры и великой надежды, внутри него много любви к ближнему – так твердит патриотичная молодёжь в правой программе польского телевидения. Осень 2016, Ксёндз Яцек несколько дней назад ушёл из монашеской общины, именно поэтому для ведущего телешоу самое главное это подчеркнуть, чтобы его последователи укрепляли свою связь с Костёлом [связь, которую он разорвал, срывая с себя рясу]. Священная обязанность зрителей основывается на причастии, участии в таинствах, а также посещении костёлов. Ранее были они далеки от костёла, не причащались, не были в общине, теперь же, благодаря Ксендзу Яцку, который их не осуждает за неучастие в таинствах – научились любить Бога и Костёл.
[А также, раз уж об этом разговор, чтобы снова поняли значение лозунга «Бог, Честь, Отечество».]
А он ушёл.
[Чем ведущему программы не угодила мысль, что если переполненные любовью сразу же после лозунга «Бог, Честь, Отечество» в состоянии скандировать «один раз серпом, один раз молотом, красную мразь» что-то здесь не так? Скорее всего это всё потому, что ничего плохого он в этом не видит.]
Один из выступающих говорит, что в течение многих лет совершал дурные поступки. Но благодаря Ксендзу Яцку открыл для себя Бога, открыл для себя Костёл. Сейчас он регулярно исповедуется, регулярно ходит на службы, принимает Иисуса. И на самом деле, благодаря ему неустанно пытается измениться, чтобы стать лучшим человеком, лучшим католиком.
[Он публикует на фэйсбуке фильм, в котором «Сумасшедшая женщина топит в реке маленьких котят» и комментирует, что для таких как она и придумали дезинсекцию. Вместе со своими знакомыми комментирует, что суку надо удавить сразу, и что жалко, что к таким видео не добавляют сразу адрес.]
Это свидетельства рассказанные молодыми людьми, фрагмент достояния, какого-то «дела», которое оставил после себя Ксёндз Яцек.
– Ведущий программы подводит итоги под материалом о возвращении к костёлу патриотичной молодёжи.
[Один раз серпом, один раз молотом.]
Ещё пару месяцев назад, после того, как его убрали из Вроцлава, в этой же самой программе участвовал Представитель Вроцлавского Бискупа и Редактор правого еженедельника, оба они согласились, что Ксёндз Яцек не сказал в своём выступлении ничего такого, что противоречило бы христианской доктрине и именно поэтому у него не забрали право проповедовать слово Божие в будущем. В общем он может использовать такую риторику, которая ему наиболее нравится и подходит. Ксёндз, как говорится, погружён в католическую ортодоксию, поэтому единственная санкция, которая могла иметь место – это перевод ксендза в другую парафию [чтобы утихомирить, чтобы успокоить]. Позже он также получил запрет на публичные выступления, который многократно игнорировал.
[Из Костёла всё-таки никто никого не выгоняет. Он ушёл, так как не мог вынести приказа молчать. Но он не вышел из Костёла, которому верен, а ушёл он только из общины, что не означает, что перестал он быть ксендзом, хотя, говоря практически, так оно и случилось.]
Редактор правого журнала с улыбкой добавляет, что, честно говоря, многие вещи, о которых говорил Ксёндз Яцек на тему роли Народа, были сказаны мягко – если говорить исключительно о роли, которая приписывается народу в контексте Божественного Провидения. Конечно же, это нормально, что разные священники пользуются различной риторикой. К счастью, пока что все понимают, что личная подача какого-нибудь бискупа, архибискупа или попа – это еще не то же самое, что идеологии Костёла в целом.
[Так что единственное, что отличает Ксендза Яцка – это его риторика, манера, а не то, что он говорит.]
«Он хочет выйти, как говорит Поп Франциск, на периферии веры. Для молодых патриотов хочу я стать пастырем. К его капланству я взываю, чтобы провёл нас через путь спасения» – успокаивает нас католический журнал «Воскресный Гость».
[Что бы на это сказал Папа Франциск?]
Во время празднований 82-ой годовщины восстания Национально-Радикального Лагеря собора в Белостоке (апрель 2016, по выезде из Вроцлава, перед снятием сутаны) Ксёндз Яцек прочёл библейскую историю исхода евреев из египетского рабства: «На первый взгляд могло показаться, что самыми сильными противниками евреев были египтяне, угнетатели. Но на самом деле это чушь, в то время как наибольшим врагом евреев при освобождении от оков рабства были сами евреи, а конкретнее их трусливый подход, привычка и беспечное принятие статуса кво, в котором по своей воле они и оказались.»
[Стадо баранов.]
Риторика очень уж углубляющаяся в католическую ортодоксию: «Евреи здесь для нас являются примером, показывающим насколько человек сам себе вредит своей наивностью и нежеланием меняться.» Только вот сразу же после этого переходим мы от интерпретации библейского текста к современности: «Угнетатели и ошеломлённая еврейская толпа захочет Вас поставить на колени, перемолоть, проглотить, а после этого захочет вас выплюнуть, потому что вы неудобные, потому что вы живёте Иисусом Христом.» И далее: «… живём в Египте, где угнетателями являются пособники Розы Люксембург. Кто поумнее, понимает, что имеется ввиду.»
[Кто поумнее, тот знает, что евангельская «толпа» это постоянная фигура евреев в речи Ксендза Яцка. Кто поумнее, тот знает, что пособники Розы, это просто говоря, евреи.]
Это они в риторике Ксендза Яцка являются источником опасности и зла, и не только в Египте, но и вообще. Пособники Розы это евреи, которые создали либо/и ответственны за создание и управление Евросоюза, в капкане которого и находится Польский Народ. Он же говорил однажды в одном из интервью, что польская еврейка Роза Люксембург была против польской независимости, отвращала националистов-интеллектуалистов, которые к этой независимости стремились, говоря о них, как о мятежниках и фашистах.
[Подчеркивает всё же, что он не антисемит.]
Если что-то ему не нравится в еврейском империализме, так не нравится ему их желание порабощения Польского Народа, намерение, которое хотели реализовать Роза Люксембург путём денационализации Европы, путём дехристианизации.
Факт остаётся фактом, коммунистический империализм действительно существовал, однако же в межвоенное двадцатилетие мы имели дело со многими повстанческими еврейскими организациями.
[Сейчас немногим лучше.]
Между прочим Джордж Сорос также является современным представителем таких наклонностей, которыми обладала Роза Люксембург, и которые провозглашали межвоенные еврейские организации, которые хотели Польшу деполонизировать. Хотели они, Дорогие Братья и Сёстры, уничтожения Польского Народа.
[Нельзя проигнорировать выражения «между прочим», которое у Ксендза Яцка означает, что существуют также и другие евреи. Их он не обозначает, так как неясно, с какой стороны они могут напасть.]
Ксёндз Яцек согласен, что евреи иногда даже спасали Польшу и польскость на протяжении истории и таким людям полагается полнота уважения. Например, в упрёк Польскому Народу всё еще повторяется мнение, что резня в Едвабно произошла по вине поляков.
[Без особой злобы: конечно какие-то там евреи что-то хорошее для Польши может и сделали, и самый лучший этому пример это обвинение поляков за резню в Едвабно.]
Он твердит, что всегда готов встать у трибуны говоря, что ни в каком случае нельзя допустить ненависть к ближнему, что миссией поляка-патриота является ненависть ко злу.
[Проблема в том, что евреи и есть зло.]
Времена меняются, и Роза становится Джорджем [есть все же ценности, которые не меняются: ценность еврейского врага, еврейского зла.] Банальность.
[Иисус сказал, что отец евреев это сам дьявол (Иоанна 8:44). Хорошая новость от св. Иоанна в которой помилованный апостол Иисуса Христа многократно говорит о своих родных «евреях» в негативном контексте, производит нужное впечатление.]
Разве действительно необходимо, чтобы Ксёндз Яцек еще раз нам повторил, что марксистский Евросоюз является органом агрессивным по отношению к Богу, Костёлу и человеческой чести? Ведь ясно же об этом говорится в идеологии Розы Люксембург [еврейской учительницы человечности, то есть и природы самих евреев].
Проповедуя в белостокском соборе – обучая – прицепились к статье 256, касающейся этого мифического языка ненависти. Сами прокураторы излагают ясно, что это статья служит только для того, чтобы уничтожить политически-некорректных противников.
[Вот поэтому-то и привлекают к ответственности за проповедь, уничтожение за мифы.]
Случай этот абсолютно беспрецедентен и Ксёндз Яцек беспокоится, не является ли это началом какой-то политической игры. Нам колит глаза его связь с Национально-Радикальным Лагерем (ONR). А ведь идеологическая политика ONR абсолютно когерентна с идеей римско-католического Костёла.
По мнению районной прокуратуры в Белостоке Ксёндз Яцек во время своей проповеди к ненависти никого не призывал. Решено, что основывался он, прежде всего, на историческом и библийном материале, а также подал примеры плохого поведения евреев во время рабства в Египте.
Удивляет еще больше то, что согласно версии Ксендза Яцка, прокуратура проводила следствие его службы. Яцек не понимает, что значит это «между прочим» и предлагает только догадываться, что возможно имеются в виду его другие выступления во Вроцлаве либо «Марш Независимости» в Варшаве. [Может он об этом].
[Видимо у прокуратуры появился когерентный образ любви к «еврейскому» ближнему].
Он переживает, что дискуссия о католической и великой Польше может быть восприняла, как язык ненависти. У него в голове не укладывалось, что за проповедь во время службы могут притянуть в прокуратуру.
[Такие, мои дорогие, наступили времена.]
Согласно Ксендзу Яцку после проповеди белостоцкий апостольский нунций Селестино Мильоре и шеф Епископата Станислав Гондецкий оказались под давлением со стороны «Rotary International», евреев и различных еврейских общин в Польше, а также со стороны журналистов газеты «Выборча», пытаясь наложить на него санкции.
[Наверное не стоит добавлять, насколько гнилая собралась публика, это всё как-то само на себя наложилось.]
Уходя из Вроцлава, Ксёндз Яцек благодарил начальство, которое сделали всё, чтобы он мог остаться в парафии [что и так в контексте всемирного заговора не могло осуществиться]. Пробощ вроцлавской парафии, прощаясь говорил, что Общество Миссионеров очень радо, что у них оказался такой Ксёндз. Что во Вроцлаве будет его не хватать. Что в том, что он делает, очень много добра.
[Очень много добра видит ксёндз-пробощ из Опорова.]
Если послушаем официальные заявление – говорит в программе на правом канале Редактор правой газеты – что папы, что высоких иерархов Костёла, то все они переполнены элементами диалога и элементами «любите друг другу» и «все вместе», что совершенно теряется среди того, что появилось в выступлениях Ксендза Яцка.
[Может этого там просто никогда и не было.]
В то же время, в частных разговорах – продолжает Редактор правой газеты – появляется эта тревога, это неспокойствие связанное с определённого рода, назовём это, появлением всё большей группы мусульман в Европе. К сожалению, редко получает оно огласку в прессе, так как Ксендзы официально связаны определённой корректностью в риторике, которая принуждает их постоянно говорить о том, как все мы должны дружить и любить друг друга, и не замечать определённых провокаций и проблем.
Этому удивлён, как нам кажется, и сам Представитель вроцлавского бискупа, который аккуратно пытается обратить внимание на то, что претензии касательные любви и открытости для ближних, надо адресовать Иисусу, а не папе Франциску и правильности его риторики.
Редактор правой газеты скорее с этим не согласен, Ведущий программы возражает, всё же Иисус сам не был корректен, он ведь сам осуждал фарисеев.
[А не только проповедовал глас любви и открытости.]
Разве Бог, который прощает, мог бы ответить злом на зло? [Спрашивает Ксёндз Яцек во время прощальной проповеди, на которой стоят камеры-капканы польского телевидения и присутствует Ведущий правой программы.]
Мысля по-человечески, легче бы было примитивную толпу заменить пылью. Разжечь стог и бросить в него.
[Кажется нам, что мысля по-человечески, можно было бы найти какие-то другие методы, не обязательно сожжение, чтобы эта любимая «примитивная толпа» почувствовала ответ.]
Не в этом ведь, а в безграничной любви к другому человеку, заключается баталия Костела Борьбы – утверждает – независимо от его национальности, религии, взглядов или расы. При этом следует беспардонно исключить преступные идеологии, ложь и зло, которые существуют на свете. Всем своим Я нужно выкинуть все преступления на мусорку истории.
[Баталия Костёла Борьбы – это зеница ока Ксендца Яцка. После этих слов уже традиционно наступает, давайте назовём его «гомилетическая трещина» Яцка, поэтому он и спрашивает.]
Разве этим преступлением не является левое крыло, покушающееся на жизнь и свободу слова при помощи неомарксистской идеологии? Разве не отравляет оно Костёл, склоняющийся к отказавшемуся от Бога модернизму? Разве не является преступлением исламский фундаментализм, стремящийся к повальной деструкции латинской цивилизации, национальной идентичности или бескомпромиссной вере в единого спасителя Иисуса Христа?
[Он не отвечает на вопросы скорее всего чтобы всех этих неомарксистов (кем бы они ни были), всех этих модернистов (кем бы они не являлись), этих фундаменталистов исламских (которые пришли, чтобы уничтожить нашу цивилизацию и которых, на самом-то деле в Польше нет) взять всех вместе – и согласно идее Ксендза Яцка – выкинуть на мусорку истории.]
Сначала (так как в соборе в Белостоке) красивое вступление о любви, милосердии, какие-нибудь скажем love story из Библии. Затем ссылочка к инстинктам (сожжение «сброда»), а под конец взывание к тому, чтобы выбросить на мусорку истории большую часть человечества, может даже и большинство.
Чисто гипотетически: Кася, Бася и Яся выходят из костёла на вроцлавском Опорове и не знают, что же сейчас на самом деле они должны делать со всеми этими людьми, которые так странно называются. Как же привлечь в Польшу исламских фундаменталистов, чтобы потом, согласно Ксендзу Яцку, выкинуть на «мусорку истории». И кто скажет, где можно взять настолько большое мусорное ведро.
Давайте скажем здесь открыто и честно, ведь «мусорка истории» ничего не значит, а Ксёндз Яцек уже давно и публично обещал, что не позволит переиначить его взгляды во взгляды ненависти по отношению к другому человеку. Поэтому двери к Обществу Миссионеров всё еще остаются для Ксендза Яцка открытыми, пока он не примет решения, которое эти двери закроет полностью.
[Пока он всё еще может снова надеть рясу. Двери еще не до конца закрыты.]
После ноябрьского патриотического марша во Вроцлаве предоставлено было [и не одно] заявление в прокуратуру о совершении Ксендзом Яцком преступления, заключающегося в агитации к ненависти на почве различий в национальности, этнических, расовых различий, а также оскорблении Ксендзом людей основываясь на их этнической, национальной, расовой либо религиозной принадлежности.
[В то время как в белостокском соборе таинственно бросил «кто поумнее, тот поймёт» и часть людей не поняла, теперь же сам забрал все свои аргументы, говоря, что абсолютно не привлекает к ненависти по отношению к евреям. Аргументы точно так же забрал Пётр из истории с куклой, который прикрикивает, похлопывает и полностью поддерживает слова Ксендца Яцка. Интересно, что примет во внимание рассматривавший апелляцию?]
III
Правое крыло, прилегающее к средней часть триптиха
На жёлтой машине-трибуне Петра из истории с Куклой, которая во время многих патриотических маршей во Вроцлаве служит в качестве сцены, стоит красивая Юстина. Её лицо несколько заслоняет флаг, в руке и неё блок белых, пустых карточек. Сам Архангел Михаил, ни дать ни взять, ведёт её на баррикады. В последней сцене триптиха автор не хочет впадать в чрезмерную эсхатологию.
[Сначала о том, чего нет на белых карточках, а должно было бы там появится.]
Ст. 256 § 1. Тот кто публично (…) привлекает к ненависти на почве национальных, этнических, расовых, религиозных различий, либо на основании отсутствия религиозной принадлежности, тому причитается штраф, кара ограничения или лишения свободы до 2 лет.
Ст. 257. Тот кто публично унижает группу людей либо отдельную личность ввиду её национальной, этнической, расовой, религиозной принадлежности, либо отсутствия таковой либо же под таким подтекстом нарушает физическую неприкосновенность другого человека, тому причитается лишение свободы до 3 лет.
[Уголовный кодекс. Преступления против общественного порядка.]
Маршируют националисты, маршируют, выкрикивая слоганы: «Целая Польша с нами поёт, Беженцы, уё****йте отсюда» либо же «Вся Польша сегодня кричит, не хотим исламских дикарей». В руках у них транспаранты, иногда настолько большие, что требуется несколько парней, чтобы их унести. «За предательство народа Польша тебя покарает, ты повиснешь на шнуре, ты, старая курва». [подчеркнуты три буквы, как имя ЭВА, не как Хава из Эдема, а как Эва Копач – бывшая премьер-министр]; транспарант подписан: ONR Вроцлав. В толпе едет жёлтый фургон Петра, на бампере висит большой крест с фигурой Иисуса Христа. Распятого. Где-то на фоне транспаранты «Смерть врагам Отечества».
Выходит Юстина, которая говорит, что все мы осознаём, чем на самом деле является ислам и исламизм. Что это не только религия. Что это идеология. Что это геополитическая система. И что либо мы все будем вести себя согласно тому, что говорил Аллах, либо джихадисты отрубят нам голову.
[Всем нам отрубят голову, всем таким же, как Юстина, которые приняли в себя Иисуса Христа, как Спасителя нашего. Они уничтожат европейскую культуру, а мир возобновится только тогда, когда нам всем отрубят головы.]
Одним из основных занятий исламистов является насилование, – утверждает, например в Норвегии 90% (кто-то со сцены поправляет, что 100%, так что выступающая говорит, что в таком случае 100%) изнасилований совершены исламистами.
[Исламистами-джихадистами, или же беженцами-террористами. Всё же равно, как мы их назовём.]
После того, как Юстина произносит следующие предложения из толпы проносится более менее хоровое «На*уй».
На*уй ислам. На*уй их. На*уй этих подонков [Евросоюз]. На*уй Копач. [Обобщая, очень много На*уй.]
Юстина утверждает, что они не позволят, чтобы исламская мразь обижала наших родных.
[Не позволит, чтобы эта мразь насиловала и отрубала головы нашим родным.]
Мы являемся членами Костела Борьбы, воюющего за латинскую Европу. Мы не позволим, чтобы кто-то рушил нашу культуру и идентичность. Защитим Польшу!
[Члены скорее молчащего костёла.]
Друг Юстины апеллирует, прося, чтобы каждый продумал, каким оружием он будет сражаться, так как совсем скоро придёт пора столкнуться нам с волной мусульман.
[Он не говорит про духовное оружие, но и материального тоже не раздаёт.]
Входит Ксёндз Яцек и предупреждает, что многие из слушающих услышат, как их называют фашистами, он и сам часто слышит, как его называют ксендзом-фашистом. Услышат и не раз, как их зовут нацистами, что христианские ценности им чужды. Ну и пусть себе говорят! Самое важное это то, что в их сердцах есть место Евангелию, что в их сердцах есть место для Иисуса Христа!
[Это была официальная премьера Ксендца Яцка, который позже выступал во многих демонстрациях как самопровозглашённый каплан ONR на гостинновоскрестных «перефериях».]
Всё же самый большой его талант – это необычный навык сочетать библейские повести с современностью. Духовный, евангелический бой Иисуса с войной против красного сброда.
[Раз духовным серпом, раз железным молотом. Не случайно ведь красный сброд понятие настолько абстрактное и настолько не поддающееся описанию.]
Когда же сняли его с поста во Вроцлаве, Юстина почувствовала, что она просто обязана защитить Костёл и Правду. А так же и Ксендца Яцка, проблемы которого начались, когда он тогда встал на площади прямо возле людей таких, как она, невинных, которые живут согласно простому принципу: Бог, Честь и Отечество. Доблесть Ксендца Яцка спровоцировала ярость и включила машину ненависти, объясняет Юстина свой знак протеста во время прощальной службы: всё было настроено против духовного. «Выборча», используя различные манипулятивные техники, решила оказать на начальство Костёла давление, чтобы заткнуть ему рот.
[Как же так случилось, что действительно заткнула?]
Все присутствующие на службе продолжают говорить, что Ксёндз Яцек склонил десятки тысяч к молитве во время патриотических демонстраций, благодаря чему это не были только демонстрации польского духа, но также демонстрации святой веры в Иисуса Христа. И что наполнил он исповедальни. И что склонил многих к возвращению в лоно Костёла. И что все мы наблюдаем, сколько добра произошло вокруг нас во время последних месяцев.
Ведущий в своём правом телешоу после переноса Ксендза Яцка говорит несколько с претензией Представителю вроцлавского бискупа, что таких заявлений [как заявление Юстины] была целая масса. Со слезами на глазах люди рассказывали о великом евангельском деле, которое Ксёндз Яцек воплотил в жизнь в парафии. Ведь благодаря ему сто тысяч людей прочли молитву «Под Твоей Защитой» во время «Марша Независимости» в Варшаве.
[Разве отлучение ксендза, который сделал так, что сто тысяч поляков прочло молитву к Матери Божьей, не будет огромной потерей для Вроцлава, Нижней Силезии? А сейчас, когда бросил Объединение Миссионеров, – и целого костёла? Нет, не будет, так как Ксёндз сам говорит, что и далее планирует остаться при Костёле, возможно даже расскажет что-нибудь о гомосексуальном лобби, которое им управляет, но останется при костёле навсегда.]
Юстине из прокуратуры не понравилось выступление Юстины из ONR на вроцлавской площади. Она, оскорблённая, попросила вмешаться самого Министра Справедливости. Юстина ведь Юстине не навредит. Прокуратура заморозила рассмотрение дела.
Как вспоминалось недавно в «Выборчей», та же самая прокуратура [которая, как кажется, ущемляет национально-католические ценности] лозунги о «исламских дикарях» и «уничтожение левой мрази» восприняла не как пропаганду ненависти, а исключительно как критику Евросоюза. Вот так вот заморозилось следствие насчёт анти иммиграционной демонстрации ONR.
[Может всё-таки прокуратура не так уж и плоха?]
Юстина ждёт своей очереди.
IV
Рама, обрамляющая триптих
[Толстая, тёмная рама из солидного польского дерева. Датирована началом средневековья.]
Ксёндз Яцек скорее был примерным клериком. Говорят, что уже в семинарии можно было разобраться, какие у него взгляды.
[Откуда же у него такая любовь к войнушкам?]
Ксендза Яцка [вроде точно также как и Петра из истории с куклой] родители воспитали в патриотической слабости к Родине, культивируя заботу о истории и наследии Польской Нации. Он был идеальным клериком (так как ксендзом он был в течение очень короткого промежутка времени). В семинарии он заботился о том, чтобы питаться правильно, заниматься спортом и молиться, даже издавал газету о любви и покое.
[Как же это возможно, что семинария не изменила его радикальных взглядов?]
Начальство Объединения Миссионеров путём запрета публичных выступлений и позже, после ухода Ксендца Яцка, обозначали в своих заявлениях, что не разделяют его последних высказываний, хотя каждый, независимо от взглядов, заслуживает уважения. И что они в любом виде не поддерживают поступков крайне националистических.
Прощаясь, Ксёндз Яцек благодарил за чудесное начальство, великое начальство. От сердца благодарил. И ксендза Пробоща, и Приглашённого Священника за то, что сделали всё, абсолютно всё, что было в их силе, чтобы он мог остаться во Вроцлаве.
[Священники заслуживают громких аплодисментов. Браво!]
В то же самое время жёлтая машина-трибуна стоит на площади и появляется на ней вроцлавский триптих.
Может быть марш 11 ноября 2016 года и следующие обращения в прокуратуру это хороший момент для Костёла, чтобы высказаться? Рассказать что-нибудь о национализме, антисемитизме и расизме?
Рассчитывалось, что Ксёндз Яцек перестанет выступать публично и что это дело, с Божьей помощью, притихнет. Начальство костёла не требовало от него изменить свои взгляды, в игру вступал его перенос и запрет на публичные выступления, чтобы всё успокоилось, чтобы он только не ходил на ненужные демонстрации. Чтобы газеты о нём не писали.
[Ждём.]
Ждёт Юстина, так как дело пока заморожено.
Ждёт Пётр, так как приговор, разумеется, несправедливый.
Ждёт Яцек, в Белостоке у него получилось, сейчас ждёт Вроцлав.
[И мы ждём глядя на наш вроцлавский триптих.]
Реализация проекта стала возможной при поддержке “Minyanim”
Переводчица: Варвара Редмонд